понедельник, 19 сентября 2011 г.

Эдгар Аллан По. "Тень"


Если я пойду и долиною тени...
Псалом Давида
Вы, читающие, находитесь еще в числе живых; но я, пишущий, к этому
времени давно уйду в край теней. Ибо воистину странное свершится и странное
откроется, прежде чем люди увидят написанное здесь. А увидев, иные не
поверят, иные усумнятся, и все же немногие найдут пищу для долгих
размышлений в письменах, врезанных здесь железным стилосом.
Тот год был годом ужаса и чувств, более сильных, нежели ужас, для коих
на земле нет наименования. Ибо много было явлено чудес и знамений, и
повсюду, над морем и над сушею, распростерлись черные крыла Чумы. И все же
тем, кто постиг движения светил, не было неведомо, что небеса предвещают
зло; и мне, греку Ойносу, в числе прочих, было ясно, что настало завершение
того семьсот девяносто четвертого года, когда с восхождением Овна планета
Юпитер сочетается с багряным кольцом ужасного Сатурна. Особенное состояние
небес, если я не ошибаюсь, сказалось не только на вещественной сфере земли,
но и на душах, мыслях и воображении человечества.
Над бутылями красного хиосского вина, окруженные стенами роскошного
зала, в смутном городе Птолемаиде, сидели мы ночью, всемером. И в наш покой
вел только один вход: через высокую медную дверь; и она, вычеканенная
искуснейшим мастером Коринносом, была заперта изнутри. Черные завесы угрюмой комнаты отгораживали от нас Луну, зловещие звезды и безлюдные улицы -- но предвещанье и память Зла они не могли отгородить. Вокруг нас находилось
многое -- и материальное и духовное, -- что я не могу точно описать: тяжесть
в атмосфере... ощущение удушья.... тревога и, прежде всего, то ужасное
состояние, которое испытывают нервные люди, когда чувства бодрствуют и
живут, а силы разума почиют сном. Мертвый груз давил на нас. Он опускался на
наши тела, на убранство зала, на кубки, из которых мы пили; и все склонялось
и никло -- все, кроме языков пламени в семи железных светильниках,
освещавших наше пиршество. Вздымаясь высокими, стройными полосами света, они горели, бледные и недвижные; и в зеркале, образованном их сиянием на
поверхности круглого эбенового стола, за которым мы сидели, каждый видел
бледность своего лица и непокойный блеск в опущенных глазах сотрапезников. И
все же мы смеялись и веселились присущим нам образом, то есть истерично; и
пели песни Анакреона, то есть безумствовали; и жадно пили, хотя багряное
вино напоминало нам кровь. Ибо в нашем покое находился еще один обитатель --
юный Зоил. Мертвый, лежал он простертый, завернутый в саван -- гений и демон
сборища. Увы! Он не участвовал- в нашем веселье, разве что его облик, искаженный чумою, и его глаза, в которых смерть погасила моровое пламя лишь наполовину, казалось, выражали то любопытство к нашему веселью, какое, быть может, умершие способны выразить к веселью обреченных смерти. Но хотя я, Ойнос, чувствовал, что глаза почившего остановились на мне, все же я заставил себя не замечать гнева в их выражении и, пристально вперив мой взор в глубину эбенового зеркала, громко и звучно пел песни теосца. Но понемногу песни мои прервались, а их отголоски, перекатываясь в черных, как смоль, завесах покоя, стали тихи, неразличимы и, наконец, заглохли. И внезапно из черных завес, заглушивших напевы, возникла темная, зыбкая тень -- подобную тень низкая луна могла бы отбросить от человеческой фигуры -- но то не была тень человека или бога или какого-либо ведомого нам существа. И, зыблясь меж завес покоя, она в конце концов застыла на меди дверей. Но тень была неясна, бесформенна и неопределенна, не тень человека и не тень бога -- ни бога Греции, ни бога Халдеи, ни какого-либо египетского бога. И тень застыла на меди дверей, под дверным сводом, и не двинулась, не проронила ни слова, но стала недвижно на месте, и дверь, на которой застыла тень, была, если правильно помню, прямо против ног юного Зоила, облаченного в саван. Но мы семеро, увидев тень выходящего из черных завес, не посмели взглянуть на нее в упор, но опустили глаза и долго смотрели в глубину эбенового зеркала. И наконец я, Ойнос, промолвив несколько тихих слов, вопросил тень об ее обиталище и прозвании. И тень отвечала: "Я -- Тень, и обиталище мое вблизи от птолемаидских катакомб, рядом со смутными равнинами Элизиума, сопредельными мерзостному Харонову проливу". И тогда мы семеро в ужасе вскочили с мест и стояли, дрожа и трепеща, ибо звуки ее голоса были не звуками голоса какого-либо одного существа, но звуками голосов бесчисленных существ, и, переливаясь из слога в слог, сумрачно поразили наш слух отлично памятные и знакомые нам голоса многих тысяч ушедших друзей.



Один во тьме. Антихрист


Один во тьме. Антихрист

ПРИВЕТСТВИЕ.
Приветствую тебя мой дорогой читатель. Я хочу поведать недолгую историю обо мне. Если ты можешь посвятить часть своего времени на прочтение, то, пожалуйста, не откладывай это на потом, а сядь и прочти.

НАЧАЛО
Я живу в маленьком отдалённом городе, название которого даже некоторые жители не знают. Мы называем нашу «тюрьму» просто город. Народец здесь дружный, все друг друга знают, ну или почти все. Преступлений мало, жизнь спокойная, уравновешенная и скучная. Если в городе появляется кто-то несоответствующий общим стандартам, то его считают изгоем, или боятся, или просто забывают. Так случилось и со мной.
С самого детства во мне присутствовали черты, которые отличали меня от общего стада. Начну, пожалуй, с внешности. Чёрные не очень длинные волосы, из-за недостатка витаминов и проблем с сердцем – бледная кожа и постоянно холодные руки. Спать я не люблю, а поэтому вокруг моих глаз постоянно висят чёрные синяки. Рост средний, глаза зелёные, довольно худой. На этой ноте про внешность я думаю можно и забыть. Мне 17 лет, Я закончил школу, и теперь ищу любую возможность убраться из этой дыры. Но у меня нет подходящей причины, чтобы меня отпустили мои родители. Мне очень сложно жить, двигаться, думать и даже дышать в этом городе. Я не такой как все. Почему-то меня с самого детства тянуло на некромантскую тему, я всегда одеваюсь в чёрное, ношу кресты и так далее. Но делаю это лишь потому, что мне просто нравится такой вид. И из-за этого меня сначала считали изгоем, а потом и вовсе забыли. Поначалу мне это даже нравилось, ведь я перестал слышать унижения, угрозы и прочее. Но потом понял, что одинок.
У меня не было ни друзей, ни знакомых, ни просто людей, с которыми можно поговорить. Единственное место, где я находил себе подобных – это Интернет. Но ведь нельзя жить виртуальной жизнью. Да и тому же партнёру по чату нельзя поведать всю свою боль, все свои чувства, все эмоции. Это привело меня в возрасте 12 лет к написанию стихов, они не были очень хорошими, но постепенно приобрели неплохой вид. Я даже пробовал записаться в литературный кружок, но меня не взяли, и я думаю, что вы уже догадались почему. Но это не сильно огорчило меня. Я просто продолжал днями и ночами после школы заниматься творчеством. Постепенно начал писать и прозаические произведения, и на какое-то время забыл про всю ту боль, существовавшую в моём сердце. Это продолжалось около года.
Но потом депрессия опять начала побеждать. Чего-то не хватало, и я прекрасно понимал это, но не мог понять чего. Но потом проникся. Музыка – это та вещь, которая мне нужна, уже не хватает того, что я передаю свои чувства творчеству просто в письменной форме, я должен научиться играть на каком-то инструменте. И я смог. Родители были рады тому, что я проявляю интерес к музыке, ведь они сами музыканты. И первым инструментом, который я освоил, была скрипка. Она как нельзя лучше передавала содержание моей души. Совмещение стихов с музыкой ещё больше мне помогло. В моём «новом» творчестве я смог ещё лучше выражать свои чувства и свою боль. Моё увлечение как бы приглушало то одиночество, которое всегда угнетало душу.
Люди не принимали меня из-за моего мировоззрения, увлечений, внешнего вида. Но разве я виноват!? Разве я сам внушил себе, что вся эта, грубо говоря «загробная тематика» меня привлекает!? К чёрту вас! Ненавижу!




ДАННОЕ ВРЕМЯ.
Я ещё не открыл глаза, но уже та мысль опять лезет в голову. Каждый раз, просыпаясь меня, тянет на кухню к ножу. Но в ту же секунду меня останавливает музыка и поэзия. И в тысячный раз я встаю с постели, иду умываться, сажусь завтракать, а после иду к скрипке. Да, сегодня я хочу написать песню. Но не думайте, моё творчество не ограничивается одной лишь скрипкой и стихами с прозой, нет. Теперь у меня есть уже электрогитара и синтезатор. Да я в полном смысле этого слова пишу музыку, и если бы мне в моём городе удалось выпустить те альбомы, которые я уже написал, то их было бы 5. Мне они очень нравятся, звучание очень хорошее. Но никто не хотел издавать мои произведения даже за деньги! Хотя я не огорчаюсь по этому поводу. В данное время меня заботит лишь музыка и поэзия. А сегодня мне предстоит огромная работа, я ведь даже ещё не начал работать над песней, но чувствую, что должен это сделать сейчас. Все мои произведения появляются спонтанно и неожиданно. Они рождаются чувствами и эмоциями, душой и сердцем. Я не играю, всегда соблюдая какие-то технические тонкости. Обычно, закрыв глаза и послушав сердце, которое служит мне ритмом, слышу, как оно направляет меня к душе. Она показывает путь к разуму. А тот в свою очередь открывает дверь к чувствам. эти составные управляют моим смычком, когда я сочиняю на скрипке, рукой, когда на гитаре и пальцами, когда на синтезаторе.
Некоторые песни получаются не очень хорошие, другие напротив. Но я всё равно люблю их всех. Сочиняя музыку, я бы мог провести весь день. Но, увы, у меня нет такой возможности сейчас. В данное время я должен сдать множество экзаменов для поступления в московскую оперную академию. Но не буду описывать вам весь день. В нём всё равно нет ничего особенного. Я лучше перейду к сути моей повести.
Придя вечером домой уставшим, у меня хватило сил только на то чтобы поесть. А потом я сразу же повалился спать. Мой сон был недолгим и тревожным.
Я проснулся в полной темноте, которая была повсюду: снизу, сверху, справа, слева – со всех сторон! Страх обуял моё сознание. Я резко вскочил на ноги и начал осматриваться. Вокруг не было ничего. Крик мой, эхом растворялся в просторах полностью объятых мраком. Бежать тоже было бессмысленно. Я начал чувствовать, как ощущение бешеного одиночества опять просачивается в моё сознание. Где я?! Непонятно почему очень много раз своими устами произносил я одно и то же – «Кто здесь?!» - почему-то мне казалось, что за мной кто-то или что-то наблюдает. Слышу шаги, слышу дыхание, холодное и мёртвое, ощущаю его, чувствую, боюсь.
Я один во тьме. Мои крики растворяются в бесконечных просторах объятых тьмой. Я один и нет никого, кто мог бы поддержать меня, помочь, утешить. Помогите! Где я?! Я один? Здесь кто-то есть? Меня кто-нибудь слышит?! Мне холодно. Мне страшно…
Господи что же произошло? Кто там? Я вижу блёклый силуэт. Он бежит от меня. Всё быстрее. Нет сил бежать, ноги слабеют, хочется упасть. Я упал, закрыл глаза, отключился…

Очнувшись, я почувствовал ужасную боль. Силуэт пропал. Придя в себя окончательно, я постарался трезво оценить ситуацию, но не смог. Мысли путаются, сознание затуманено. Я иду? Почему? Только сейчас я осознал то, что куда-то иду. Остановившись, опять закричал я. Уже не своим голосом. Что происходит! Что! В полном отчаянии моё тело как стена обрушилось, а в месте с ним и разум. Но что это? Перед собой вижу лезвие. Маленькое, блестящее. Странные мысли начали приходить в голову. Может это выход, может это и есть ключ в реальность. Вот он страх перед неизвестностью. Я понял теперь, людской страх смерти, неизвестности. Страшен не уход из жизни, а не знанье того, что ждёт нас дальше. Что мне делать с лезвием? Взять его? Порезать себе вены? Нет, не могу, боюсь. Но что же мне ещё делать, что ещё остаётся. Может попробовать заснуть? Но это глупо. Что же всё-таки происходит? Я порежу себе вены, кровь прольётся, жизнь постепенно уйдёт, хотя во мне её и не было по-настоящему много. Слеза покатилась по щеке, за ней вторая, третья, четвёртая. Но это был не плач, а слёзы отчаянья, одиночества. Руки дрожат, мысли путаются. Я беру лезвие, подношу к венам на правой руке, режу. Оно идёт мягко, плавно. Затем делаю то же с левой. Опять появился силуэт, за ним другой. Их много! Они расплываются. Душа уходит, жизнь вытекает капля за каплей. Кровь смешалась со слезами. Всё закружилось. Я мёртв…


Открыв глаза, я увидел свою комнату. Я спал? Это был сон? Нет, не может быть, всё было настолько реально. Рука болит, запястье. Оно в крови! Одеяло и кровать в крови! Так это был не сон!? Кровь не идёт, рана затянулась, странно. Что же произошло?
Ещё немного полежав в кровати, я всё-таки поднялся, сменил постельное бельё, и потом очень долго размышлял о произошедшем. Я так и не понял, что со мной случилось, но странное чувство появилось внутри, я начал ощущать жизнь внутри себя. Появилось желание создавать музыку уже не просто для выплёскивания своих эмоций, а для какой-то цели, не знаю точно для какой, но чувствую, что скоро узнаю.
В тот же вечер я тихонько стал переигрывать все свои песни на скрипке, некоторые изменял, другие вовсе вычёркивал. И потом, прослушав то, что получилось, я услышал совершенно другие, живые песни. Они источают странный свет своим звучанием. И мне это было непонятно. Было…

Я люблю гулять на природе, в лесу, около реки, просто бродить, куда глаза глядят и думать. Думать о жизни и смерти, о счастье и горе, о любви и ненависти. Мне не нравятся места, в которых всегда очень много людей и если даже их мало, то всё равно не нравится. Люди только мешают думать. Они являются для меня «внешними раздражителями» и поэтому я выхожу гулять довольно редко. Но иногда они помогают что-то осознать, понять, почувствовать. У многих людей есть друзья, которым можно поведать все, что накопилось на душе. У многих, но не у всех. Таким являюсь и я. И творчество помогает мне выразить всё таинство моего внутреннего мира. Мне очень нравиться, находясь на природе играть какую-нибудь песню на скрипке. Вдали от городской суеты все песни звучат по-другому, более захватывающе, они воссоединяются с природой, неся в себе больше силы и чувств.
И как-то раз, когда я, стоя посреди бескрайних полей и наигрывая себе, мотив произведения, над которым работал, услышал чей-то голос:
- Восхитительно! Но я не узнаю игру, кто это написал?
Сначала я вздрогнул и посмотрел в ту сторону, из которой услышал голос. Там стоял пожилой человек. Волосы его седые, он сам слегка полноват, на лице растянулась улыбка. Он был одет в тёплый серый осенний свитер и чёрные брюки, руки держал, сложив на своём небольшом животе. Он ждал от меня ответа, а я осторожно смотрел на него и не мог шевельнуться. В этот момент меня охватило такое ощущение будто бы я щенок, незнающий подойти или убежать к человеку, который добрым голосом позвал к себе. С одной стороны страшно, вдруг он, как и все причинит боль, а с другой интересно, ведь я ещё не слышал такого доброго тона от совершенно незнакомого человека. Наконец, собравшись духом, я спросил:
- Кто вы?
- Я? Я Михаил Андреевич, пенсионер и жуткий любитель классической музыки – ещё добрее говорил он – так кто написал то, что ты сейчас играл?
- Никто, в смысле я, это моя песня.
- Правда? Красивая, но она звучит тревожно, почему?
- Какая вам разница как она звучит? – огрызнулся я, и в ту же секунду почувствовал угрызение совести. Старик, кажется таким добрым. Он не такой как все.
- Ну, мне просто интересно – начал оправдываться он как будто в чём-то виноват, мне стало стыдно – просто очень редко можно встретить стоящего в поле подростка и играющего на скрипке, причём вдали от города.
Мы с ним очень быстро разговорились. Михаил Андреевич оказался очень добрым стариканом. Он единственный кто начал говорить со мной и я, конечно, рассказал ему всю свою историю. Старик понимающе кивал, слушал, задумывался, сочувствовал. Когда я закончил, он попытался утешить меня, так как увидел, что настроение моё резко ухудшилось. Михаил Андреевич перевёл тему на мои сочинения. Я начал с удовольствием играть ему всё что написал, а он с удовольствием слушал. Иногда говорил, где очень хорошо, а где можно ещё подработать. Как приятно играть для человека, отдавая ему свои чувства, эмоции, переживания, и получать ответ взаимностью. И когда я закончил, он начал говорить как бы подводя итог, и я понял, что разговор подходит к концу:
- Ты удивительный человек, продолжай писать, творить и жить! Запомни очень важную истину. Вопрос не в том один ты или нет, а в том – способен ли ты несмотря ни на что нести людям свет, преодолевать все препятствия и трудности на пути к свой цели. А искусство это такая волшебная вещь, она может и спасать и убивать. И самое главное, что ты в своём одиночестве всё равно творишь не для разрушения, а для спасения таких же, как ты. Не ищи в людях тьму, ищи свет и неси им свой. Поверь мне, всё будет хорошо.
Эти слова заставили меня задуматься, а когда я пришёл в себя, то никого не обнаружил рядом. Но я не стал искать Старика, я пошёл домой наполненный думами. Эта встреча имела огромное значение для меня и для всей моей последующей жизни. После неё я, наконец, понял цель своего творчества, понял цель своей жизни. И главными, которые я помню до сих пор, стали его слова: «…не ищи в людях тьму, ищи свет и неси им свой…».

КОНЕЦ.
Я так и не понял того момента в своей жизни, было ли это видениями или происходило реально, но я знаю точно, что тот старик и тьма изменили меня и мою судьбу. Во тьме я убил свой страх, появилось желание жить, появилось стремление к чему-то, а к чему мне подсказал Михаил Андреевич. Потом, уже через много месяцев я переехал в Москву, нашёл там настоящих друзей, организовал группу. И я не вспоминал уже те несчастные годы моей жизни. Тогда я был мёртв, а после тьмы и встречи со стариком ожил. И теперь наслаждаюсь каждым мгновеньем, каждой секундой этой короткой и прекрасной жизни.

P.S. – Небольшое примечание для читателей. Во-первых, не принимайте это произведение буквально. Я не описывал моей настоящей жизни и действий. Герой и всё происходящее вымышлено с определённой целью – показать мой взгляд на данное (то, что нас окружает, другими словами реальность) и внутреннее (моя душа). В тексте очень тесно переплетаются эти две вещи. В жизни героя присутствует элемент и из моего прошлого и из настоящего. Чувства, которые появлялись у героя, до сих пор мучают меня. Когда как, но факт остаётся фактом. Также в произведении я хотел донести до читателя, что все трудности надо преодолевать, надо терпеть, стиснув зубы, каждое несчастье, в конце концов, сменяется хорошими моментами. Даже одиночество можно преодолеть, если иметь веру, надежду и цель. И, в общем, подведу итог. Этот текст является отражением моих чувств, эмоций и мыслей. Он повествует о моей борьбе с самым большим страхом для меня – одиночеством.

Сакура Ватанабэ. Сделай мне больно.


Сделай мне больно. Сакура Ватанабэ

Это моя любимая и самая большая комната в моём большом отеле разбитых сердец. Каждый, у кого было сердце, когда он сюда вошёл, может рассказать о безумствах, которые здесь творятся под покровом ночи. Все эти люди заблудились тут навечно без любви. Они затерялись в этих четырёх стенах.
Комната оббита мягким красным бархатом, в ней до меня жил шизофреник. Из-за него я могу гордиться своими оригинальными стенами. Окна замурованы, а их очертания скрывают решётки. Тоже благодаря моему душевнобольному. Кровать с огромным балдахином со шпилем, который упирается в высокий потолок и словно уходит в вечно чёрное искусственное небо. Неподалёку стоит двухместный гроб, но он пуст. У стены напротив расположились все самые ужаснейшие орудия пыток. В центре их стоит моя подруга гильотина. От неё зависит судьба моих гостей – посетителей самой главной комнаты отеля разбитых сердец. Рядом в стену вмурована крупная ниша, в которой я храню вино. Кровь я не храню, она слишком быстро портится. Кроме того, я люблю её пить свежей. В преддверии очередной сумасбродной и безрассудной ночи я всегда пью вино. В этот раз пью Шато Марго, моё любимое. Оно мне напоминает истошные, дикие вопли моих первых жертв.
На улице я услышала заглушающийся мотор старенького «Роллс-ройса».
-Георг! Открой двери! – закричала я дворецкому, зная, что пришла моя подруга.
Через минуту она стояла уже передо мной. Она была мрачна, как и все мои друзья.
-Здравствуй, Этерния, - сказала я.
-Приветствую тебя, моя госпожа, - произнесла она, встала на колени и поцеловала мне руку.
-Встань и испей со мной вина, - сказала я.
-У меня траур, - произнесла Этерния, после глотка вина.
-Он у тебя всегда, - заметила я.
-Сегодня у меня просто ужасный траур. Тело Вильяма сгнило через неделю после того, как мы его убили. Я не успела провести над ним экзекуцию, - надрываясь, сказала Этерния, и вытерла вуалью слезу.
-О, ужас! – вскрикнула я и подняла руки к небу. – Ты его оставила лежать в могиле?
-Нет, я сожгла его мощи, декламируя Лавкрафта, - похлопала накладными ресницами она.
-Значит, ты не потеряла время даром! – вздохнула я.
-Моя доминантрикс, что вы сегодня предпочтёте – связывание или бичевание? – спросила Этерния, словно вспомнив о цели своего визита ко мне.
-Не беспокойся, моя дорогая, - ухмыльнулась я, хлопнув её, - Сегодня будет всё, но по порядку.
Я решила, что для разогрева моя подруга должна получить порцию плётки. Я надела маску и взяла орудие для страданий.
-Я отдамся тебе, моя госпожа! Делай со мной всё, что захочешь! – стонала Этерния после каждого стука плётки.
Во мне проснулось страстное желание взять власть над ней и над всем миром. Я сняла маску, и, упав на кровать, сказала:
-А теперь ты мне оближешь пальчики на ногах! Живо!
-Слушаюсь, моя госпожа, - покорно сказала моя рабыня.
Она вылизывала пальчик за пальчиком. Я наслаждалась её унижениями. Но, когда она пропустила один мой пальчик, я строго произнесла:
-За это ты должна быть наказана! Сними с себя корсет!
Мой приказ тут же был выполнен.
-Что ещё желает моя госпожа? – с готовностью сказала Этерния.
-Связать тебя!
Я взяла самые прочные верёвки, связала ей руки и привязала концы верёвок в разные стороны. Теперь моя рабыня стояла в позе Витрувианского человека.
-Теперь стой, ты наказана! – сказала я, и злорадно захохотала.
Я налила себе вина, присела на край кровати и смотрела на то, как корчится Этерния. Она что-то кряхтела, и, в конце концов, произнесла:
-Моя госпожа, моя госпожа!..
-Молчи, безумная! – сказала я.
Я сняла свои стринги из чёрной кожи и заткнула ими рот моей рабыне.
Этерния стояла в такой позе ещё полчаса и обессилела совершать уже какие-либо движения. Мне всё это наскучило, и я развязала её.
-Благодарю, моя госпожа! Позволь мне, несчастной, укусить твою грудь, - произнесла рабыня.
-За дело! – приказала я.
Но мне и это вскоре показалось скучным.
-Остановись, - сказала я рабыне.
Но Этерния, поглощённая процессом, не могла остановиться.
-Ты хочешь, чтобы твоя повелительница наказала тебя за непослушание? – спросила я.
-Всё что только хочет моя госпожа! – сказала Этерния.
-Нет, я тебя наказывать не буду, зато я тебе разрешу воскурить со мной кальяна, - предложила я ей.
Этерния кивнула. От кальяна мы почувствовали какую-то лёгкость и снова начали впадать в какую-то иллюзию. Внезапно я сказала:
-Я хочу на кладбище, идём туда и поживее!
Я надела рабыне намордник и повела её на поводке.
Вскоре мы оказались на моём старинном фамильном кладбище.
-Ищи череп покойного Филиппа! – скомандовала я.
Этерния начала раскапывать ветхие могилы, словно она была обученным псом. Она достала останки моей старой жертвы и показала их мне.
-Молодец, теперь я сниму с тебя намордник, - сказала я, хлопнув рабыню, - Ты не устала?
-Хочу ещё, моя повелительница тьмы! – закричала она.
-Я устала. Поэтому на сегодня хватит, - сказала я, и сделал незаметный жест рукой. Моя рабыня его не заметила.
Со всех концов кладбища, окутанного тьмой и ноябрьским туманом, начали собираться вампиры поближе к нам. Этерния их заметила после того, как внезапно появившиеся у меня клыки засияли.
-О нет! Неужели моя госпожа хочет мне участи Вильяма или Филиппа? – ужаснулась Этерния.
-Да, да, ты должна умереть! – сказала я, и вампиры во главе со мной уже вплотную окружили Этернию, создав мистическую комбинацию.
-Нет! Нет! Я не хочу! Я слишком молода, чтобы умереть! – отчаянно кричала Этерния.
-Поздно!
Я и мои вампиры в один момент умертвили её. Мы загрызли её насмерть, и выпили всю кровь моей рабыни. Спустя ещё одно мгновение вампиры-кровопийцы растворились во тьме, а Георг помог мне отнести тело убитой Этернии в дом. Я положила его в пустой гроб и долго смотрела на лицо рабыни. Она была прекрасна, как и при жизни. Вокруг гроба стояли свечи. В комнате царил такой же полумрак, что и всегда.
Так я умертвила свою любимую рабыню Этернию и похоронила свою любовь.